Киево-Межигорский Спасо-Преображенский монастырь

Из книги священника Наркисса Стрижевского

«Киево-Межигорский Спасо-Преображенский монастырь (его прошлое и настоящее)». 

Киев, 1899 год.  

Межигорье, или Межигорский Преображенский общежительный женский монастырь, находится на правом берегу реки Днепра, в 20 верстах на север от Киева, в прибрежной глубокой долине, окруженной  с трех сторон высокими горами, покрытыми лесом. Монастырь этот, принадлежащий к числу самых древних русских монастырей, богат славными воспоминаниями своего прошлого и имеет во многих отношениях интересную историю. Со времени своего основания (988 г.) монастырь Межигорский был мужским, а в 1894 г. переименован в женский и передан высшей властью в заведывание настоятельницы Киево-Покровского женского общежительного монастыря, игуменьи Калисфении.

Время и бедствия, постигавшие Малороссию, а с нею и Межигорье, лишили нас древних документов, по которым монастырь мог бы с достоверностью определить свое начало. По преданию, основание этого монастыря положено греческими монахами, прибывшими в 988 году со святым Михаилом, первым митрополитом Киевским и на первых уже порах искавшими пустынного уединения, вдали от города. Можно полагать, что прекрасное расположение, своей богатой растительностью напоминавшее пришедшим к нам инокам родные горы Греции, служило для них излюбленным местом уединенной молитвы и душеспасительных размышлений  о Боге. И вот, недалеко от Вышгорода, на высокой горе, называемой ныне Спащиною, была построена ими первая  церковь Преображения Господня, или Белого Спаса. Место это находится от нынешнего Межигорья версты на полторы ближе к Киеву, между настоящим Межигорьем и Вышгородом, и любознательный паломник, вероятно, заметит его, так как холм, на котором существовала церковь, находится недалеко от дороги, ведущей из Вышгорода в Межигорский монастырь.

Внешнее благосостояние возникавшей тогда обители, на первых порах ее существования, можно полагать, было незавидным. Когда князь Андрей Боголюбский получил в удел от своего отца Юрия Владимировича бывший в то время город, а ныне село Вышгород, тогда он, по томуже преданию, во второй половине 12 века построил на месте старой деревянной церкви новый каменный белый храм Преображения Господня, названый окрестными жителями Белым Спасом. Вот почему и до настоящего времени князь Андрей Боголюбский именуется ктитором (создателем) Межигорской древней обители, затем настает более или менее продолжительный период времени, в течение которого судьбы первоначальной Межигорской обители остаются неизвестными.

Но вот начинаются горестные дни для всей почти России: полчища монголов прошли по ней, обагряя следы своих опустошений человеческой кровью. Перст Божий, коснувшись России в нашествии монголов, не минул и древней Межигорской обители. Под острыми мечами грозного Батыя пал Вышгород, не уцелел и сформировавшийся с ним  монастырь Спаса Белого. Скрывшиеся монахи этого монастыря долгое время скитались в окружавших опустошен­ную обитель лесах и, наконец, поселились в укромном ущелье между приднепровскими го­рами, расположенными выше по Днепру от Киева, в том-же направлении  к северу. Так началась новая обитель, именуемая ныне по своему местоположению «Межигорьем». В этой новой обители монахи построили маленькую церковь во имя св. Николая; почему монастырь этот и назывался долгое время Николаевским. Строителем этой церкви, по преданию, считается киевский князь Михаил Всеволодович, принявший венец мученика  в Орде, в 1245 году.

Дальнейшая жизнь Межигорского монастыря, как и многих других, шла как-то тихо, по­койно, незаметно… По отрывочным известиям мы только знаем, что он существовал и был наделен от киевских князей землею и озе­рами, и для истории он становится заметным лишь с 16 века, когда началось его процветание.

Божьему Промыслу угодно было явить по­мощь обители оттуда, откуда менее всего можно было ожидать  ее. Польский король  Сигизмунд   1-й, под владением которого находился тогда  и Киев, по просьбе малороссийских старшин, грамотою (от 12 марта 1623 года), данною на имя киевского воеводы Андрея Немировича, изволил означенный монастырь отдать под управление Киевского иеромонаха Мисаила Щербины (первого игумена возобновленной тогда обители) с землями и со всем, как было в нем издавна, с условием устройства в нем общежития, и принял его под свою королевско-господарскую власть. «А как он (Мисайло)—ска­зано в грамоте—тот монастырь справит и общину установит, мают братия того монастыря, по его смерти, игумена между собою собираючись  устанавливать и за нас Бога просить». С этой поры начинается более определенная история монастыря и мы получаем более достоверные сведенья о нем.

Преемники Сигизмунда 1-го,  Сигизмунд 2-й и Баторий, тоже оказывали внимание Межигорью. Так, Сигизмунд 2-й подтвердил грамоту своего предшественника  о неприкосновенности  имуществ и прав этого монастыря, а Стефан Баторий тремя грамотами (1575-1586 гг.) утвердив за   монастырем   прежние   владения,   дал   ему новые и, приняв его под свое покровительство, даже преследовал его обидчиков.

При таких благоприятных условиях монастырь начал   застраиваться церквами и другими зданиями и улучаться все более и более. В то же время монастырь имел поддержку в лице таких ревнителей православия, как князья Константин Иванович и его сын, киевский воевода, Константин Константинович Острожские, которые покровительствовали ему. Последний из названых князей, искренно радея о внешнем и внутренним благоустройстве Межигорского монастыря,  в 1599 году вызвал в него из города Острога (Волынской губернии) благочестивого старца Афанасия, родом из Москвы, с двумя иноками Флавианом и Комментарием, и отдал ему в управление Межигорскую обитель. С приходом в монастырь этого умного старца, начинается лучшая жизнь для Межигорской обитель, и летопись представляет Афанасия «первоначальником Межигорской обители». И вот, обитель, по выражению современников, «прожившая шесть веков бытием малым и прерывистым», процвела быстро; и вскоре сделалась для южной Руси второю лаврою, как обитель преподобного Сергия для Руси северо-восточной Московской. Владея значительным   капиталом,   игумен   Афанасий построил в монастыре три храма, вместо старых обветшавших: у ворот над колокольнею   во   имя   святых апостолов Петра и Павла (в 1604 г.) и трапезную во имя святителя Николая (в 1609 г.), а также окончил начатую еще прежде постройку соборной церкви во имя Преображения Господня  (в 1611 г.); почему   и монастырь с этого времени стал называться Преображенским.  Эти три храма и весь монастырь были освящены в тяжелые времена смутной самозванщины, в самый разгар польской ненависти против усиливающейся в могуществе России- болгарским архиепископом софийским Неофитом (в 1612 г.).   Когда   ревнитель   православия, киевский воевода, К.К. Острожский скончался (в 1608 г.), игумен Афанасий испросил королевскую грамоту, данную ему в 1609 году на пожизненное игуменство и на восстановление Межигорского монастыря, а вслед затем   Межигорский монастырь, по его же ходатайству, получил от экзарха константинопольского патриаршего престола, Мирликийского архиепископа Матфея почетный титул «ставропигии». Ровно через   10 лет  этот титул был подтвержден уже грамотою иерусалимского патриарха Феофана, лично посетившего и благословившего Межигорье (в 1620 г.). Славный де­ятель был отличен по заслугам, но, к сожалению, он скоро занемог и, приняв от своего духовного отца Варсонофия схиму с именем Агафона. 7-го мая 1612 г. скончался, а 9-го мая был погребен в притворе Спасской церкви, на правой стороне. Достойными преемниками Афанасия по игуменству были пришедшие с ним ученики его Гедеон с 1613 по 1623 г., вынуж­денный, впрочем на три года (1619—1621 г.) уступить игуменство Исаи Копинскому, и Коментарий с 1623 по 1630 г.

Внутренняя жизнь тогдашних Межигорских отшельников отличалась строгими пра- вилами общежития   и простотою, вследствие чего обитель их пользовалась великим уважением всего малороссийского народа, и слава о ней распространилась в отдаленные места России. А при игумене Коментарии эта слава перешла даже пределы государства. И «многие из далеких краев от Иерусалима и Синайской горы приходили в него для назидания и для подражания подвигам его настоятеля  и братии.

. Находящаяся возле монастыря пещера, на горе именуемой Пекарницкой, была местом высших подвигов для отшельников; внутри этой пещеры устроен был маленький храм во имя преподобных Онуфрия и Петра. При таком настроении Межигорья, естественно, что оно начинает мало помалу приобретать полное внимание   и расположение в крае. Является ряд благодетелей, которые приносят Межигорью в дар свою собственность. Между ними встречаем Иова Борецкого, подарившего монастырю свой дом в Киеве на Подоле, Петра Могилу и Павла Тетерю, впоследствии гетмана малороссийского и других. Благодаря таким жертвователям и покровителям монастыря, Межигорье скоро богатеет    и расширяется в своих земельных      владениях. А достославный гетман Богдан Хмельницкий, которому монастырь немало обязан своим процветанием,  много стараясь о благолепии церквей и распространении православных      монастырей  в подвластной ему Малороссии обеих сторон Днепра, благотворил Межигорью, как это видно из нескольких универсалов его, данных  в 1661-1656 гг. Скоро монастырь обладал столь большими богатствами, что ни последующие разорения от изменников гетманов Выговского и Тетери, ни пожар (1665 г.), уничтоживший все здания обители до основания, не ослабили его процветания. Он отстраивался, обновлялся и процветал по-прежнему. С каждым годом значение его возрастало: со времени царя Алексея Михайловича ему были дарованы имения, угодья и привилегии.

Самого блестящего благосостояния Межигорская обитель достигла, во время игумена Феодосия Васьковского (1669-1703 гг.), когда ктитором ее стал ее постриженик Иоаким, патриарх Московский, из недр самой обители вышедший на высокое служение Русской церкви. В 1655 году пришел  в Межигорье московский дворянин Иван Петрович Савелов, бывший до того времени   в венной службе и на 35 году от рождения принял от Межигорского игумена Варнавы  Лебедовича пострижение в монашество с именем Иоаким. В конце 1657 года  он был взят, по царской воле, в Москву на послушание, а через  17 лет стал патриархом московским и в этом сане оказал великую помощь своей прежней обители и довел ее до цветущего состояния.

В 1665 году пожар уничтожил все здания Межигорской обители до основания. Монахи начали возобновлять ее и положили основание каменной Спасо-Преображенской церкви. В это время, именно в 1674 году, постриженик Межигорского монастыря Иоаким Савелов сделался всероссийским патриархом.  В  1676  году межигорцы обратились к нему с посланием, прося его благословения  и  помощи, и нашли в нем ктитора и великого благодетеля своего. Признательный месту своих первоначальных иноческих подвигов, он наделил обитель разными дарами, послал для церквей ее богатую утварь, святые иконы  и богослужебные книги, а для братии – сукно, холст, деньги  и прочее. За свой счет он в 1690 году построил на месте сгоревших деревянных церквей каменный, довольно обширный храм во имя Преображения Господня. Храм этот, в последствии два раза испорченный пожаром и неискусными поправками и ремонтировками, до сих пор привлекает внимание своим благолепием. На его средства возведены были и другие здания: Петропавловская церковь на вратах ограды, Николаевская трапезная, Благовещенская  в больнице и Георгиевская на Валковом хуторе. В знак особого благоволения и благодарности к обители святейший патриарх Иоаким подарил ей свой портрет, который и теперь хранится с правой стороны в притворе Преображенской церкви. В 1687 г. патриарх Иоаким утвердил за Межигорьем право ставропигии патриаршей московской, состоявшее в свободе посылать кандидатов на приходы монастырских имений, для рукоположения в священнический сан к какому угодно архиерею. Словом, никто из иерархов не заботился так о Межигорье, как патриарх Иоаким, и имя  его, по сказанию современников, «пребывало от рода в род в  памяти и устах братии сей обители».

Важнейшим приобретением Межигорья, давшем ему огромное значение в целом крае, было присоединение к нему Сечи, в виде прихода. Сечь часто переносилась с одного места на другое, но никогда она не располагалась выше Днепровских порогов, так что за ней осталось название Запорожская. В этой Сечи жило безженное казачество, владевшее присвоенными деревнями. Среди Запорожской Сечи стояла церковь, в ней совершали богослужение только монахи, а в деревнях – белое духовенство, которым управлял иеромонах, назначавшийся из существовавшего тогда на правом берегу Днепра Терехтемировского монастыря. Когда во время польско-казацких войн, Терехтемировский монастырь был разорен и обезлюжен, Запорожье вынуждено было довольствоваться «бродячей братией», которая с разных мест являлась сюда и не имела возможности удостоверить свое право на присвояемый сан священства. Часто эта «братия» были народ ленивый, неспособный и ведший нетрезвый образ жизни. Недовольствуясь таким духовенством, Запорожье решило снова избрать себе монастырь, из которого бы получало духовенство «степенное и статечное». Давнее расположение к Киеву и уважение  к отшельничеству за его строгую простую жизнь, указало ему на Межигорье. В 1672 году было отправлено к московским воеводам посольство от малороссийских казаков для переговоров о подданстве России; запорожцы вместе с этим послали и в Межигорье приглашение быть ему «войсковым» монастырем, «духовенством всего Запорожья», обязываясь при этом быть всегдашнею «парафиею» (приходом) и ктиторами его. Некоторое время связь Запорожья с Межигорьем выражалась только в частных отношениях. А потом, видя превосходство Межигорского духовенства перед «бродячим», Запорожская Сечь, решила в 1683 году скрепить связь с Межигорскою обителью формальным актом. По этому поводу, в Сечи состоялась «рада» (совет), в которой положено следующее мнение: «видяче через час немалый отцев Межигорских Киевских житие иноческое пристойное, общежительное, и чин их монастырский похвалы годный, ко спасению людям полезный и приветный и страннолюбивый, уважаючи их заслуги немалые в войске нашем и в церкви нашей, и видячи церковный порядок и отправу служб Божиих по монастырски, и из того всего тешачись, тогда мы, все войско, единогласно… положили, дабы церковь святой Покровы наша запорожская и вся парафия при них всегда была с монастыря Межигорского общежительного Киевского при святой Покровы священнодействовали, а войску запорожскому богомольцами и отцами духовными была» (из «История новой Сечи» Скальковский, т1. Стр. 162).

Так, своей простотою и благочестием Межигорье привлекло к себе глубокое уважение степного казачества, вытесняя из его жизни элементы бродяжничества  и кочевья, и внося в нее религиозный порядок и дух благочестия. Межигорский монастырь возвышается во мнении общества, как религиозный центр всех казаков, как предстатель перед Богом за грешную казацкую душу. Каждый запорожец считал своим долгом побывать в монастыре, поклонится святому «Спасу Межигорскому», и, при этом, почти каждый из них, дарил монастырю на память икону, лампаду, или какой либо другой предмет из церковной утвари. Серебро и золото шло сюда со всех сторон, и, быть может, не одна сотня турецких червонцев, добытых в отчаянных схватках запорожцев с врагами христианства, перешла в монастырскую казну. Межигорье до того нравилось казакам, что многие из них, жертвуя монастырю все свое состояние, давали обет докончить в нем дни своей жизни и постригались в монахи. В Киеве до сих пор ходит много рассказов о прощании казака  с миром перед поступлением в Межигорский монастырь, которое не лишаемо было  и трагизма, а отчасти и комизма. Здесь было что угодно и плач-рыдание, и бесконечные прощальные поцелуи, дарилась бедным возами тарань и чехонь, в знак презрения запорожца к благам мира сего, в счет его лились на дорогу бочки смолы, в которой под звуки музыки танцевала вся компания, длились прощальные тосты и прочее… У ворот же обители все смолкало… Ворота отворяются, в них показываются монахи; тогда запорожец сбрасывает с себя мирское платье, и склонил голову, идет в ворота где его одевают в черное, — ворота запираются. И уже никто не увидит запорожца гуляющим, даже веселым; обыкновенно это были самые суровые отшельники.  Их не устрашала ни суровая жизнь монастыря, ни разлука с бурным воинским поприщем и, живя в келейной тиши, они покорно и охотно несли монастырское послушание и служили в войсковом госпитале, который был устроен в монастыре на средства запорожцев и где находили себе приют, как увечные запорожцы, так и приходившие сюда нищие. Многие из запорожцев даже находили здесь вечное упокоение. В нем по преданию погребены: гетман Евстафий Гоголь, знаменитый казацкий полковник Семен Палий и возле него последний западно-украинский гетман Самусь. 1670-1700 годы были для Межигорья временем величайшей его славы и обильного прилива частных жертв. Увеличению его славы много способствовали также и личные достоинства его настоятелей, из которых многие были выбираемы на святительские кафедры.  Из его постриженцев, кроме патриарха Иоакима, вышли такие видные деятели как, например: святой епископ Белгородский Иоасаф Горленко; Киевский митрополит, а потом митрополит Московский Тимофей Щербацкий; Петербургский архиепископ Сильвестр Кулябка; Черниговский архиепископ Иродион Жураковский и другие.

Более других, конечно, о благосостоянии обители заботились ее ктиторы – кошевые атаманы. Так, когда в 1764 году пожар уничтожил все здания, причем сгорел  и монашеский архив, то кошевой атаман, Петр Иванович Кальнишевский на свои средства построил здесь при святых вратах, каменную церковь во имя святых апостолов Петра и Павла и такую же колокольню  и теперь существующие.

До 1709 года Межигорский монастырь управлялся игуменами, а с 1709 года Петр Великий, в награду Межигорью за его старание склонить Запорожье, принявшее было участие в измене Мазепы, к преданности России, — велел учредить в нем архимандрию, со священнодействием подобным архиерейскому и с зависимостью только от Священного Синода; в сан первого архимандрита он велел возвести иеромонаха Иродиона Жураковского, который – говорится в царской грамоте ему по этому поводу – «показал Нам великому Государю, Нашему Царскому Величеству верность свою, яко ревнитель о православии и вере нашей святой», во время посольства своего  в Запорожье.

Тесная религиозная связь Запорожья с Межигорьем продолжалась до 1775 года. С 1775 года, когда Межигорская «парафия» — Запорожская Сечь, оказавшаяся отжившим свой век учреждением, была упразднена, судьба Межигорья, по воле Промысла, изменилась. Известный князь Граф Алексей Потемкин, устрояя Новороссийский край,         и горячо взявшись за это дело, не возлюбил запорожцев, как ближайших соседей, за их буйный и беспокойный характер. Естественно, что нелюбовь эта отразилась и на Межигорье. И вот, этот столь знаменитый князь довел дело до того, что 1786 году Именным Высочайшим указом Императрицы Екатерины ІІ-й штат монастыря переведен в Таврическую область, а в бывших кельях иноков определено было поселить отставных увечных офицеров и инвалидов. Но… прежде, чем это Высочайшее повеление приведено было в исполнение, Межигорье в апреле 1788 года сгорело. Это печальное событие случилось накануне дня, в который пожелала видеть живописную обитель, знаменитый центр запорожской религиозности, императрица Екатерина ІІ-я, зимовавшая тогда в Киеве и любившая пить прекрасную воду, доставляемую ей из Межигорского источника «Звонки». Весь монастырь выгорел и оставался в полном смысле пустынею без обители. Деревянные церкви сгорели дотла. Остались только каменные: соборная Преображенская  и Петропавловская, значительно поврежденные бурной огненной стихией. Пожар этот на целое почти столетие прекратил существование Межигорья, как обители. Межигорская братия расселилась по разным монастырям, а уцелевшая богатая утварь ее сначала передана была в Петербургскую Александро-Невскую Лавру и Полтавский Кресто-Воздвиженский монастырь, учрежденный для Новороссийской епархии: а потом разделена между Черноморскою Николаевскою пустынею и 29-ю черноморскими церквями. Храмы монастырские, из которых вывезено было все самое ценное, переданы в заведование соседнему священнику. Последний Межигорский архимандрит Амфилохий переведен был сначала в Киевский пустынно-Николаевский монастырь, а после посвящения в епископа Переяславского. Само Межигорье императрица Екатерина подарила Киеву, который  устроил  здесь фаянсовую   и фарфоровую фабрику, перешедшую (1822 г.) в ведомство Императорского Двора. О достоинстве изделий Межигорской фаянсовой фабрики всякий знает, кто только сколько нибудь знаком с Межигорьем хоть по слухам. И теперь еще в уцелевших после пожара храмах Межигорских перед иконами красуются чудной работы лампады из межигорского фарфора. Тотчас после учреждения фабрики, возобновлены были и две каменные церкви, и в них совершалось богослужение с 1801 года специально назначаемыми сюда священниками, а с 1861 года, по указу Священного Синода для священнослужения в межигорских церквах из штата Киево-Печерской Лавры был назначен один иеромонах и один послушник.

Но видно «для фабрики нет Божьего благословения на этом месте» — как часто говорил киевский купец Барский, одно время арендовавший фабрику. И действительно, милосердый Господь призрел на запустение некогда славной обители, послал ей восстановителя в лице покойного митрополита Платона.

В Боге почивший высокопреосвященный Платон (Городецкий), митрополит Киевский и Галицкий, будучи в Петербурге, в 1884 году испросил Высочайшее повеление о передаче Межигорья в ведение киевского епархиального начальства, для устройства в нем монастыря с ремесленным училищем для детей духовенства, приютом для заштатных и дряхлых священнослужителей и т.п. В этом же году 16 июня последовало Высочайшее повеление: фаянсовую фабрику со всеми принадлежащими к ней строениями и земельными угодьями передать безвозмездно в ведение Священного Синода для устройства монастыря и для заведения в нем благотворительных учреждений попечением киевского епархиального начальства, что и было исполнено в 1886 году. И вот Межигорье опять воскресает к прежней своей жизни: в нем опять открыт уже первоклассный монастырь, по древнему, общежительный, и поручен управлению известного старца Ионы, архимандрита не бедного средствами Киево-Троицкого монастыря, с припискою к Межигорскому монастырю. Архимандрит Иона поселил здесь до 40 человек братии и в обители по-прежнему началось непрерывное славословие. Но, к сожалению, престарелый управитель в течение почти девятилетнего управления монастырем не мог осуществить  в Межигорском монастыре что-нибудь из предложений восстановителя его и монастырь оставался в таком же запустении, что и был до передачи управлению епархиального ведомства. Впоследствии архимандрит Иона исходатайствовал отчисление устроенного им Троицкого монастыря от Межигорского  и увольнение свое от настоятельства в последнем.

По определению Священного Синода 26 марта 1894 года Межигорский монастырь был обращен из мужской обители  в женскую и со всем имуществом передан в заведывание настоятельнице Киево-Покровского женского общежительного монастыря, Ея Императорским Высочеством, Великою Княгинею Александрою Петровною. Передача церковной утвари архимандритом Ионою, а также монастырского имущества, его капитала и документов по распоряжению Высокопреосвященнишого митрополита Иоаникия, производилась   в присутствии настоятельницы Киево-Покровского монастыря, игуменьи Каллисфении, казначеи монастыря, при посредстве бывшего эконома митрополитанского дома, протоиерея Киприана Петрушевского, ныне наместника Киево-Печерской Лавры, архимандрита Антония. Весною того года несколько сестер из Киево-Покровского монастыря, во главе со старшей монахиней, поселились в Межигорье и последнее, представлявшее собою во многих местах одни развалины, с той поры начало опять быстро обновляться  и украшаться.

Заметным улучшением Межигорье много обязано заботам  о нем игуменьи Калисфении. Кто бывал в Межигорье до его обращения  в женскую обитель, тот с удивлением видит и убеждается, как много сделано ею для приведения древнего «Спаса Белого» в благолепный вид. Вместо старой, неудобной и даже опасной для ходьбы лестницы, устроена новая, широкая, поднявшись по которой, посетитель входит в Межигорскую обитель обнесенною высокою деревянною оградою. Место внутри ограды спланировано, устроены тротуары, а кучи мусора, оставшиеся от существовавшей здесь фабрики вывезены. Старинные корпуса и уцелевшие две каменные церкви наново оштукатурены, выбелены и крыши на них покрашены; во все здания проведена вода из нового колодца. Словом, заботливая рука энергичной игуменьи видна во всем.

При в ходе в монастырь, с левой стороны, находится массивный двухэтажный, так называемый «Платоновский» продолговатый корпус, заново отделанный в Боге почившим митрополитом Киевским Платоном, желавшим устроить здесь приют для престарелых священнослужителей  и внесшим на необходимые потребности монастыря 9 тысяч рублей. В этом корпусе помещаются: старшая монахиня, имею­щая надзор над всею обителью, и монастырская певчая. Во втором этаже, в западной стороне, находится небольшая домовая церковь. Эта церковь теперь еще не освящена, но усердными трудами сестер-тружениц все в ней подготовлено к име­ющему быть освящению. В этой церкви находятся и пожертвованный покойным Владыкою иконы, поднесенные ему во время объездов обширной епархии. Далее к восточной стороне в этом этаже находятся покои, в которых во время приезда в монастырь пребывает игуменья и иногда и другие почетные посетительницы монастыря. При них находится прекрасная веранда, откуда открывается чудный вид на Заднепровье.

Прямо  перед    «Платоновским» корпусом   красуется величавый   Спасо-Преображенский   пятиглавый   каменный   храм,   сооруженный,   как сказано   выше,  в 1676 г. при  щедром пособии московского   патриарха  Иоакима,   пострижен­ца   этого   монастыря.   Обширный храм   этот, устроенный  крестообразно,   с крытою папертью вокруг  всего здания, внутри с довольно вме­стительными хорами, покоящимися на четырех массивных  колоннах,  поражает посетителя, как  толщиною  своих стен, так и своим общим  величием. Трехъярусный  иконостас, весьма искусной архитектуры, украшен роскош­ной золоченой резьбой на синем фоне, с ма­стерской живописью икон и художественными очертаниями. Внутри и снаружи храм выбелен и оштукатурен: шары с крестами на куполах позолочены;  живопись на иконах  и самый иконостасе обновлен сестрами—послушницами, обу­чающимися  иконописанию  и рисованию  в  Покровском   монастыре (в  г. Киеве). Пол  в храме чугунный, который, благодаря одной доброхотной дательнице, внесшей в пользу мо­настыря 3 тыс. руб., в ближайшем будущем будет заменен паркетным дубовым. В примыкающей к алтарной части паперти устрое­но прекрасное   помещение   для  хранения риз, книг  и вообще церковной  утвари. В общем, храм производит на посетителя прекрасное впечатление, а благочинное, точное выполнение церковного устава и довольно стройное пение монастырского хора, организованное послушницею из воспитанниц существующей при Киево-Покровском монастыре церковной школы — все это располагает к молитве.

В настоящее время в Преображенском храме в алтаре,  на горнем месте, хранятся два серебряных креста с надписями об их вкладчиках. Из одной надписи видно, что «крест сделан коштом его вельможности пана кошевого Алексея Белецкого»;  из другой, что « 1880 г. сделан крест в межигорский монастырь кош­том запорожца казака Василия, весу серебра 2,5 фунта». В монастырской ризнице хранится красно-бархатная с синим оплечьем риза епископа Исаакия Борисковича, «построенная» еще 1625 года; две рукописные минеи, два евангелия и нотный рукописный обиход 18 века. В средней части храма, при входе с правой стороны, висит портрет князя Андрея Боголюбского, ктитора этого  мо­настыря. В притворе, с правой стороны, находит­ся портрет патриарха Иоакима; с левой — портрет черниговского епископа Иродиона Жураковского, первого архимандрита Межигорского, здесь умершего на покое.

Между только что описанным храмом и двухэтажным корпусом обращает на себя внимание могила архимандрита Гавриила, предпоследнего Межигорского настоятеля, украшенная железной решеткой и красивым мраморным памятником. В небольшой нише этого памятника теплится неугасимый огонек, который аккуратно поддерживается усердными сестрами. По усердию к памяти покойного, межигорские сестры установили обычай — перед началом послушания ходить на могилу покойного старца и просить у него благословения и помощи в тяжелом иноческом послушании, а по субботам — совершать у этой могилы панихиды.

В южной части обители, у святых ворот, расположена другая каменная Петро-Павловская церковь, при такой-же колокольне. Церковь эта построена последним кошевым атаманом За­порожской Сечи Петром Кальнишевским в 1772—1774 гг. и богослужение в ней совершается лишь в зимнее время и в день апостолов Петра и Павла. К храмовому празднику в монастырь со всех сторон стекается много народа, но его, к сожалению, не может в своих стенах вместить Петро-Павловская церковь, так как она сравнительно не велика. Очевидно, добро­хотный жертвователь не рассчитывал, какая масса народа будет стекаться сюда, чтобы молиться в построенном им храме.

В двухэтажном корпусе, расположенном между Преображенскою и Петро-Павловскою церквами, находится обширное помещение, при­способленное для летнего пребывания в мона­стыре детей-школьниц, обучающихся при Киево-Покровском монастыре в нарочито основанной для этой цели одноклассной школе. Прекрасный чистый воздух, великолепное купание и здоро­вая, предлагаемая детям от монастыря, пища, благотворно действуют на здоровье малолеток, которые  каждое лето рвутся сюда, чтобы пожить-повеселиться под тенью чудных деревьев, которыми не бедно Межигорье. Со временем, Бог даст, и в самом Межигорье будет открыто женское училище, на что имеется и капитал в сумме 14 тыс. рублей, не считая процентов. Деньги эти пожерт­вованы советником коммерции И. А. Толли в пользу Межигорья с тем, чтобы в монастыре, согласно воле жертвователя, было открыто жен­ское ремесленное учебное заведение, а на содер­жание в нем учительницы и на учебные при­надлежности были употребляемы проценты  с капитала.

Рядом с корпусом, где помещаются дети, расположены два громадные корпуса, в которых сложены остатки изделий  от существовавшей здесь фаянсовой   фабрики.   С   левой   стороны этих корпусов находится пруд, который очищен и в нем разведена  рыба.  В корпусе, напротив входа в соборную церковь, с западной стороны живут монастырские сестры, несущие различные послушания. Здесь-же отведено особое по­мещение, где, по указанию врачей больницы Покровского монастыря, опытная монахиня (рясофорная послушница) подает медицинскую помощь всем, без исключения, болящим, которые приходят сюда из ближайших к монастырю и отдаленных сел; она же, в случае надобности, посещает больных на дому, бесплатно снабжая их лекарствами, предлагаемыми монастырем.

Вне ограды монастыря устроена небольшая двухэтажная деревянная гостиница, которая может удовлетворить неприхотливым посетителям и при своей скудости отличается чистотою. Гости­ница эта расположена вблизи реки Днепра у подошвы, так называемой, «Виноградной» горы, и летом бывает переполнена дачниками. Здесь могут иметь временный приют лица, приезжающие на богомолье и ожидающие прихода пароходов. При гостинице устроена столовая и чай­ная, из которых можно получать пищу и чай. Вообще, монастырь, отличаясь своим живописным положением, привлекает много лиц, желающих проводить здесь летние месяцы.

В Межигорье имеются места, о которых сохранились древние предания. Так, существует предание, что на одном из Межигорских холмов были посажены дубы великим князем Владимиром. Эти дубы, называемые „Владимировыми дубами», существовали еще в 50 годах нынешнего столетия. Об этом же холме сохранилось  еще и другое  предание.   Межигорье оро­шается несколькими  ручьями,  которые   образу­ются   из   многочисленных   мелких   горных ключей; один из них, вытекающий из горы, на которой росли Владимировы дубы, отличался очень холодною и приятною на вкус водою, почему и пользовался большой известностью. Бога­тые и знатные люди и, между прочим,  даже императрица Екатерина Великая, временно про­живавшая в Киеве, пользовались  его здоровой водою. Ключ этот известен  под  именем «Звонок» и название это получил, по преданию, оттого, что струи его когда-то ниспадали по пристроенным для этой цели металлическим ступеням  и  при своем  падении издавали тихие, приятные звуки. Заслуживает также внимания и другой холм, расположенный по пути к Киеву и называемый  «Пекарницкой»   горою. В нем осталась обширная пещера, обращенная входом к Днепру, в которой существовала церковь во имя святых Онуфрия и Петра. В начале прошлого столетия в ней совершалось богослужение,  о чем свидетельствуют надписи на серебряном напрестольном   кресте:   «крест сей, сделан в церковь пещерную преподобного Онуфрия, 1723» и надпись на верхушке медного свечника, найденного  в алтаре самой церкви: «року 1723, сей лихтарик  дал в церковь пещерную преподобных  отец   Онуфрия   и   Петра, иже на скиту межигорском, за спасение  свое, монах Варлаам Коробанко». Пишущему эти строки, лет пять тому назад, приходилось входить в эту пещеру. В настоящее время доступ в нее, к сожалению, невозможен, так как в ней, при самом входе, произошли обвалы земли.

При монастыре существует прекрасный фрук­товый сад и лесная дача, которая значительно расширена, так как 10 мая 1896 г. пожалован в надел Киево-Межигорскому мона­стырю из казенной Киево-Межигорской дачи лес­ной участок земли, в количестве 150 десятин, с произрастающим лесом. При монастыре заведены овощные огороды, расчищен запущен­ный сад, известный под именем «Западни». За садом и огородом присматривают и работают в них сами сестры—послушницы.

Одновременно с внешним благоустройством монастыря, с приведением в порядок  монастырских зданий, устроилась и внутренняя, его жизнь. Почти ежедневно в Спасо-Преображенскомъ Межигорском женском монастыри совер­шается богослужение особо приглашенным для этого священником.

Все до сих пор сделанное для благоустроения древней приснопамятной Межигорской обители обязано неутомимой энергии и ревности настоятельницы Киево-Покровского женского общежительного монастыря, Игуменьи Калисфении, столь умело уделяющей все необходимое для Межигорья из доходов Киево-Покровского монастыря. Благодаря этому, Межигорская обитель пользуется любовью и расположением окрестных жителей, охотно посещающих этот монастырь во все праздничные и воскресные дни. Более всего стекается народ в Межигорье в летние праздники, когда массу посетителей привозят сюда нарочно назначаемые для этого от пароходных обществ пароходы. В храмовые дни святых Петра и Павла и Преображения Господня посетителей в монастыре бывает столько, что их не может вместить в себе даже и вели­чественный храм Преображения Господня. В эти дни в покоях игуменьи устраивается обед для почетных посетителей. Усердные к церкви Божьей киевляне не забывают Межигорья даже и в будние дни. Кстати, сообщение летом между Киевом и Межигорьем очень удобно и не дорого: 30 коп. (туда и обратно) пароход привезет вас утром в этот редкий по своему местоположению и красоте уголок и в тот-же день доставит вас в город с переполненным удовольствия сердцем. В остальное время года сообщение Межигорья с Киевом происходит сухопутно, через село Вышгород.

 ————————————————

Теперь к тебе мое слово, читатель! Ты знаешь, как основалась Межигорская обитель, знаешь, какие радости и невзгоды переносила она в период своего долголетнего существования; но ты, быть может, не видал ее красот и не наслаждался чудными картинами Межигорья. Если сердце твое лежит к прекрасному, если могут восхищать тебя чудные картины приро­ды,—посети монастырь, и сердце твое найдет там много для себя прекрасного и поучительного. Холодные стены величественных храмов не скажут тебе о времени их возведения, но, глядя на них, ты сам определишь это время и отгадаешь их историю и по ней будешь судить о прошлом Межигорья, которое было когда-то так славно, так прекрасно… Посетив мона­стырь, ты заметишь и то, как скоро идет он к прежнему величию, к прежней своей славе и невольно порадуешься за усердный труд его инокинь, которыми так умело руководит и за которыми так зорко наблюдает неустанная труженица, игуменья Калисфения.

Из книги священника Наркисса Стрижевского «Киево-Межигорский Спасо-Преображенский монастырь (его прошлое и настоящее)». Киев, 1899 год.